ТиМК, ОмГУ им Ф. М. Достоевского.

  В ОмГУ в 2000 году был создан необычный для университетов России факультет теологии и мировых культур. Вплоть до последнего времени этот факультет остается единственным в своем роде. В рамках одного факультета встретились две, казалось бы, трудно совместимые, специальности: теология и культурология. 

  Обе специальности были открыты на историческом факультете. Именно здесь с 1994 года впервые в российской истории началась подготовка теологов. Никогда прежде университеты в России теологическим образованием не занимались. ( Речь идет не только о временах Советского Союза, но и обо всей предшествующей истории). Таким образом, произошло событие, ставшее знаком радикальных изменений в жизни страны. В конкретной исторической ситуации 90-х годов ХХ века это событие означало расставание с государственной политикой воинствующего атеизма, когда государство, используя все доступные средства, стремилось не допустить влияния религии на жизнь общества и отдельного человека. В 90-е годы произошла смена приоритетов: религия стала рассматриваться как очень важный фактор формирования основ нового общественно-политического устройства. Наряду с изменениями политического характера произошли изменения и в позиции Русской Православной Церкви по отношению к светской культуре. Представители Церкви заявили о своей готовности принимать участие в нравственном возрождении страны вместе со всеми здоровыми силами общества. Одним из результатов такого встречного движения как раз и стало включение теологии в систему университетского образования. 

  Вместе с тем, нельзя не отметить, что как бы значимы ни были общественные предпосылки, в 1994 году мы не могли опираться на сложившуюся традицию, и потому такой шаг предполагал сознательный выбор со стороны самого университета и волевые усилия конкретных людей. Желание университета было поддержано Святейшим Патриархом Алексием II и Митрополитом Омским и Тарским Феодосием. Огромную роль в реализации нового направления в образовании сыграл А.И.Петров ставший впоследствии и первым деканом факультета теологии и мировых культур. Без его предельно заинтересованного личностного отношения к делу едва ли ОмГУ смог бы стать первопроходцем в сфере университетского теологического образования.

  C самого начала в Омском университете рассматривали теологию не как сугубо отвлеченное знание, замкнутое в академических стенах, а как систему подготовки студентов, непосредственно связанную с жизнью Русской Православной Церкви. Через теологию налаживается взаимодействие представителей светского образования и Церкви и тем самым преодолевается разрыв столь болезненно сказавшийся в истории нашего Отечества. 

  В 1998 году на том же историческом факультете была открыта и совсем иная специальность – «Культурология», специфика которой в принципиальной несводимости к какой-либо отдельной области интеллектуальной деятельности. Культурология предполагает особый, применимый к различным предметным областям неклассический тип мышления. К числу важнейших его особенностей относится изначальная ориентация на плюрализм, диалог с различных, часто противоположных интеллектуальных позиций. Возникающее диалогическое множество всегда остается открытым, незавершенным и потому его невозможно свести к одному основанию. Неклассический тип мышления – не только и не столько признание различных точек зрения, отражающих мир как данность, сколько признание разных возможностей задавать, творить тот или иной вариант действительности как текст.
Нахождение в горизонте диалога предполагает интенсивную рефлексию, и потому позиции, сформированные в пространстве культурологи, всегда теоретически обоснованы. Именно с учетом таких особенностей и формировался преподавательский состав кафедры теории и истории мировой культуры. Здесь стали работать историки, филологи, философы, искусствоведы, реализуя на практике междисциплинарный диалог.

  Первоначально и теология и культурология рассматривались по-преимуществу в контексте противостояния наследию марксистской идеологии в системе высшего образования. И надо сказать такие ожидания были небезосновательны. И теология и культурология, правда по-разному, эти ожидания оправдывали. 

  Отечественные университеты во многом реализовывали модель университетского образования, возникшую в Х1Х веке в Германии и ориентированную на стандарты научности, сложившиеся в европейской культуре Нового времени. Эти стандарты не предполагали присутствие в университете богословия в качестве самостоятельного направления подготовки студентов. Наука и религия по традиции, идущей еще от эпохи Просвещения, рассматривались как несовместимые составляющие культуры. В советский период отечественной истории такая несовместимость была только усилена под воздействием политических факторов. Соответственно, включение теологии в перечень университетских специальностей воспринималось как преодоление жесткой атеистической позиции марксистской идеологии. Культурология же, со своей стороны, придавая культуре ведущий самостоятельный статус в противовес освещению наиболее важных в марксистской традиции экономических и социально-политических процессов, и отрицая монизм и линейность в культуре также способствовала ломке логики привычной идеологической конструкции.  

  Но, кроме того, вхождение теологии и культурологии в университетское пространство способствовало и преобразованию стандартов научности образования. На смену «жесткой» модели науки приходит «мягкая» модель. Университетское образование начинает пониматься не только как подготовка специалистов, прежде всего для науки, но как институт, ориентированный на удовлетворение возможно более широких запросов общества на непрерывность процесса социализации в самых разных областях жизни. Ценность науки не снимается, но утрачивает свою категоричность и однозначность. 

  Осознание близости позиций и трезвая оценка различий побудила кафедру истории и теории религии и кафедру теории и истории мировой культуры объединить свои силы и в 2000 году создать новый факультет теологии и мировых культур. В рамках этого факультета представители теологии получили возможность вести интенсивный миссионерский диалог со светской культурой, а культурологи столкнулись с задачей выстроить взаимодействие с весьма самодостаточной христианской традицией каковой является Православие.  

  Преподаватели и студенты, преподающие и изучающие теологию и культурологию, не могут спрятаться за традицию длительного присутствия в системе университетского образования той области подготовки, которую они для себя выбрали. Факультетская корпорации теологов и культурологов находится в состоянии становления и потому рассчитывать получить на свои «главные» вопросы готовые ответы у своих предшественников нельзя. Они сами закладывают традиции и несут за них отвественность, а значит, каждый получает дополнительный стимул для самоопределения. Для многих преподавателей и студентов такое самоопределение становится единственно возможной формой существования на факультете и порой приобретает мучительный характер. В основе самоопределения у наших студентов лежит ощущение несоразмерности. Но вектор этого ощущения у теологов и культурологов принципиально различен. Культуролог ощущает свою несоразмерность разнообразию культурных форм как избыточность своей личности, не перекрываемой богатством культуры. Отсюда, часто можно услышать вопросы: «Что может дать мне постоянная погоня за новым знанием об очередном, доселе неизвестном мне феномене культуры? Как на основе этого знания я смогу строить свои отношения с другими людьми? Нужны ли мои знания другим людям? Если отсутствует некая смысловая точка отсчета, познание становится движением в дурную бесконечность и тогда становится очевидным, что человек не выходя за границы культуры из нее самой не способен задать смысл своей жизни.

  Теологи, напротив, отталкиваются от ощущения недостаточности себя для постижения Того, Кто выше их человеческих сил. У них не возникает сомнений в осмысленности и оправданности собственных усилий.  

  В результате возникает напряжение, которое на данном этапе жизни факультета является мощным стимулом для его развития.